Все это время, исподволь, Ранма подмечала, как держит себя Шимеру-сан, будучи "ей". Казалось, что "он" все еще "он", хоть он в это время был и "она". Казалось, что он просто ведет себя немного по-женски, но под внешним слоем оставался все тот же Шимеру-сан. Когда же он был "он", ну-у… он по прежнему был "он" Он? Она? Ну, неважно.

Ранма подмечала и то, как вел себя Футаба, когда был девушкой, и та было то же самое. Когда Футаба был парнем — не было никаких сомнений в том, что он — парень. Когда же Футаба менялся… он, или уже она, она все еще была Футабой, но также и определенно девушкой. И очень даже симпатичной девушкой, кстати, отметила Ранма. Но в не зависимости от того, в какой форме Футаба был, Мисаки желала быть с нею… с ним, ну, неважно, рядом.

А что до Футаны, то чем меньше ее, и особенно его Ранма видела, тем лучше. Футана, казалось, меняется меньше всех них, когда… хм, менялась. Она вела себя как форменный извращенец, будучи "ей", а также и будучи "им", ничуть не меньше. Футане, похоже, нравилось дразнить Ранму своим женским телом и подымать вопросы, даже и думать о которых Ранма была еще не готова

Жизнь для Ранмы была запутанной и без того, чтобы постоянно прикидывать кто-кто.

… а местоимения ее просто убивали.

В свете проблем с Футаной и осложнениями с половыми принадлежностями, а может быть и из-за этих осложнений, Ранма обнаружила себя в немыслимом прежде положении, будучи окруженной людьми, действительно понимавших, как она сейчас чувствует. Прямо сейчас Ранма занималась настолько нехарактерным для нее делом, что месяц назад сама бы не поверила — оживленно болтала. Никаких тебе угроз, никаких оскорблений, ничего, ведущего к насилию какого-либо рода. Просто общалась с друзьями и наслаждалась этим.

Футаба и Мисаки сидели в комнате для гостей, пока Ранма разбиралась в своих вещах. Попутно они болтали о всякой всячине и обменивались мнениями о приемах медитации, которым Ранма пыталась обучить Футабу. Прогресс определенно имелся, кроме того, зачастую Мисаки и сама к ним присоединялась. Болтая с ними, Ранма, между прочим, сортировала свое нижнее белье в две кучи, на белье с грехом пополам терпимое, и на слишком уж некомфортное, чтобы его терпеть.

— А чего это ты, кстати, носишь такую жуть? — поинтересовалась Мисаки, разглядывая "коллекцию" Ранмы, — Ни за что не поверю, что в них может быть удобно.

— Маме это моей расскажи, — буркнула Ранма, — Она считает, что оно "производит впечатление".

— Ну да, впечатление оно производит, это уж точно, — развеселилась Мисаки.

— Если ты спишь в такого рода белье каждую ночь, — заметила Футаба, разглядывая один полупрозрачный образчик его, — …то неудивительно, что Футана так часто залазит по ночам к тебе в комнату. Для нее это как кусок мяса с кровью для акулы, а она акула, это уж точно.

— Ага, но моя мама… — начала была Ранма, но ее перебила Мисаки.

— Это та же самая мама, ожидавшая, что ты будешь выращен своим отцом как мужчина из мужчин? — поинтересовалась Мисаки. — Тем самым отцом, продавшим тебя за плошку риса и рыбку?

— Ну-у, да… — неуверенно отозвалась Ранма, — И пару маринадин.

— Ты, я и Футаба отправляемся покупать белье в следующую субботу, — объявила Мисаки

— Да ладно, не стоит так… — занервничала Ранма, не горевшая желанием вновь отправляться в "жуткий" магазин женского белья.

— Ранма, — заявила Мисаки, наклоняясь вперед, — Поверь мне, никто не носит такого рода белье ежедневно, ну, если только ты не собираешься тут же затаскивать кого-то в постель.

Глаза Ранмы расширились, прежде чем рьяно замотать головой, — Ладно, но вы мне поможете? Я ничего в этом не понимаю, кроме того, что моя мама рассказала мне.

Мисаки кивнула, — Ну конечно. Итак — решено, в субботу мы отправляемся в магазин, покупать тебе настоящее белье.

* * *

Ранма болтала с Мисаки и ее подругой Негири, в то время как Футабу утащил Мотомура, капитан команды борцов. Ранма слушала Негири в пол уха, поскольку та описывала всевозможные способы заработать деньги на "левом" геле для волос, купленном ею за пол цены. Вместо этого Ранма поглядывала в сторону Футабы, где, похоже, разгоралась жаркая дискуссия. Впрочем, вставать и разбираться она не торопилась. Парой минут позже Футаба вернулся назад.

— Что там такое было? — поинтересовалась любопытствующая Ранма.

— А, это, они опять хотели, чтоб я упросил тебя присоединиться к борцам, — отозвался Футаба. — Я им сказал, что ты ясно дала понять, что не заинтересована, но они заставили меня пообещать, что я спрошу у тебя еще раз.

Ранма фыркнула, — Я вообще-то по боевым искусствам, а не по борьбе.

— Может и так, — вмешалась Мисаки. — Но ты жутко потрясла Мотомуру, запросто его положив.

Глаза Негири расширились, стоило очевидной идее прийти ей в голову, — Вот оно! Ты это сделаешь! — Схватив ее за плечи, она развернула рыжую к себе, — Ты только подумай, сколько возможностей подзаработать это мне, то есть тебе, даст! Я стану твоим менеджером…

— Нет, — сухо отозвалась Ранма. Временами Негири слишком уж напоминала ей Набики, и это был как раз один из подобных моментов.

— Нет? Да ладно тебе, это ж будет…

— Нет, — столь же сухо повторила Ранма. — Я не стану делать деньги на моем искусстве. Искусство предназначено для защиты слабых.

Заморгав, Негири уставилась на Ранму. — Это ты так пошутила? Если это только чтоб защищать кого-то там, на что, скажи мне, ты собираешься жить?

Ранма обдумала этот вопрос. Да, в нее вколотили, что искусство создано защищать слабых, так и есть, но с другой стороны, батя буквально зациклился на том, чтоб женить его на одной из Тендо, чтобы он унаследовал додзе. А зачем нужно додзе, если ты не собираешься в нем учить, а ты не станешь вести классы, если не хочешь зарабатывать на этом деньги. Так что — да, на искусстве делают деньги.

М-да.

— Ну, не знаю, — отозвалась Ранма, несколько неуверенно. — Но не на боевых искусствах, по крайней мере, пока.

* * *

Учеба закончилась, и Ранма с Мисаки сидели на низенькой стене, наблюдая за тренировкой команды борцов. Мисаки также была в команде, но эту тренировку пропускала, так что обе просто сидели, смотрели. Точнее говоря, Мисаки смотрела исключительно на Футабу, в то время как Ранма просто разглядывала борцов. Быстро заскучав, Ранма принялась обдумывать события последних пары недель. Обычно равнодушная ко всему, не являвшемуся боевыми искусствами, в последнее время Ранма обнаружила ряд сомнительных лакун в ее жизни. Постепенно она начинала осознавать, что в жизни бывает уйма всяких вещей столь же важных, как и боевые искусства, если не важнее, как ни сложно в это поверить.

— Э-э, Мисаки, — отважилась Ранма, — Слушай, можно тебя кое о чем спросить?

Мисаки моргнула, уставившись на заерзавшую рыжую, явно чем-то озабоченную.

— Ну конечно, — отозвалась она. — О чем именно?

— Ну-у, это, ну, насчет всех этих девчачьих дел, — смущаясь, сказала Ранма. — Мне просто хотелось бы, ну, узнать кое-что

— Ясно, — ответила Мисаки, жестом предлагая ей сесть поближе. — И что бы тебе хотелось узнать?

— Ну-у, ты же девчонка, так? — начала Ранма, и тут же застыла, увидав смущенную физиономию Мисаки, — То есть, я имею в виду, ты настоящая девчонка, так?

Хихикнув при виде смущения Ранмы, Мисаки коснулась ее руки, — Ничего, Ранма. Я поняла, что ты имел в виду. Ну и что может "настоящая девчонка" для тебя сделать?

— Ну-у, — вновь начала Ранма, чувствуя себя неловко за предыдущие два "Ну-у". — Просто это, в общем, моя мама, прежде чем я появился здесь, она пыталась научить меня быть "женщиной из женщин", ну, и здесь уже, ну, пообщавшись, ну, с настоящими девчонками, я, в общем, чего-то я не понимаю.

— Что ты имеешь в виду?

— Ну-у, — вновь начала Ранма, явно не оригинальничая с началами своих фраз. — Мама заставила батю вырастить меня "мужчиной из мужчин", а когда я попытался спросить ее о некоторых из ну, вещей, которым она меня учила, ну-у, это, обеспокоивших меня… она, в общем, она так и не ответила

К этому моменту Мисаки уже не понимала ничего. — Ранма, а можно все с самого начала?

— Э-э, ну ладно, — отозвалась рыжая, — В общем, все началось, когда эти агенты ушли…

Десять минут спустя…

-… А когда я спросил маму об этом, она сказала, "так всегда было", ну или что-то в этом роде. Ну, я не знаю, но для меня это все звучит как-то… странно.

Медленно моргая, Мисаки сидела и переваривала рассказанное ей о Нодокиных "тренировках" на "женщину из женщин". Еще она качала головой. Сравнивая это все с тем, что Ранма ей рассказал об бытие "мужчиной из мужчин", Мисаки не могла не прийти к очевидному выводу.

— Ранма, — прямо заявила Мисаки. — Твоя мать — сумасшедшая.

Молчание повисло в воздухе.

— В-в с-смысле? — наконец переспросила Ранма, боясь, что каким-то образом обидела Мисаки.

— В смысле, что все эти "женщина из женщин" и "мужчина из мужчин" — чушь. Прости, Ранма, но твоя мать лет на шестьдесят запоздала со своими идеями. Кроме того, большинство девушек и ломаного гроша не дадут за эту чушь, по которой твоя мать определяет этого "мужчину из мужчин".

Ранма замолчала на пару минут, погруженная в мысли. — Ну да, — в конце концов, сказала она. — Наверное, ты права. Знаешь, когда я спросил у мамы, есть ли у бати любовницы, она сказала, что лучше им не быть, а иначе она прикончит его.

— Вот видишь, — сказала Мисаки, — Ей и самой не хочется, чтобы твой отец был этим "мужчиной из мужчин"

Вновь воцарилась тишина. Ранма думала.

— Не понимаю, а чего тогда она? — покачав головой, сказала она. — Как-то странно получается.

— Что тут понимать, — отозвалась Мисаки. — Это все называется "двойным стандартом". По ее мнению мужчины могут делать одно, а женщины нет, нельзя, для них все совсем по другому. — Ранма понимающе закивала, но тут Мисаки замолкла, обдумывая кое-что, прежде чем продолжить. — Да нет, это даже "Тройной стандарт". Она ожидает, что как парень ты будешь вести себя как "мужчина из мужчин", твой отец ни в коем случае не должен даже думать об этом, а ты как девушка действовать совсем по-другому.

Ранма уставилась в пустоту, размышляя над словами Мисаки. ~ Тройной стандарт? Мама хочет, чтоб я вел себя как… Футана, когда я парень, но запрещает это все бате, ~ повернув голову, она глянула на Мисаки, смотревшую как Футаба прижал Чиму, Молчаливого Фонтанирующего Кровью Парня, к мату. ~ А теперь она ожидает, что я буду вести себя как "приличная девушка" пока это все идет…~

Мисаки прояснила некоторые моменты, но основной вопрос так и остался висеть. Сев прямо, Ранма вздохнула. — Тогда как будет правильно? То есть, как мне себя нужно вести?

— Верь в себя и просто будь собой, — отозвалась Мисаки, не отрывая глаз от Футабы.

— Я теперь даже и не знаю, кто я есть… — пробурчала Ранма, но Мисаки ее услышала.

— Ну, — заметила Мисаки, разворачиваясь к рыжей. — Прямо сейчас ни твоих родителей, ни всех этих знакомых здесь нет, никто на тебя не давит, по-моему, самое время взять и во всем разобраться.

Ранма и Мисаки уставились друг на друга. Мисаки тепло улыбнулась ей, так, что у Ранмы потеплело на душе, прежде чем развернуться вновь к рингу, к Футабе, как раз закончившему поединок. Ранма смотрела на ее профиль, видела, как она смотрит на Футабу, видела свет, нет, теплоту в ее глазах. Отвернувшись, Ранма уставилась оземь, в первый раз за все это время ощутив пустоту внутри себя. Внутри своего сердца.

Пустоту, ранее никогда ею не замечавшуюся.

* * *

Ранма встала перед рассветом, потягиваясь и разминая суставы. Моргнув, она окинула взглядом тускло освещенную гостевую комнату, расцепила пальцы, и вытянула руки вперед, прежде чем уронить их на колени. Она удовлетворенно вздохнула, почувствовав расслабляющее тепло разбегающееся после потягивания по телу.

~ И еще один день, ~ подумала она, полусонно, ~ Да уж. ~

Рассеяно почесав левую грудь правой рукой, левой она прикрыла рот, зевая. Убрав руку от груди, она потерла ею глаза, в то время как левая отправилась к потолку, в очередном потягивании. Другая левая продолжила чесать левую грудь, в то время как другая правая занялась второй. Все четыре руки были заняты.

Все четыре?

Ранма полусонно моргнула. С каких это пор у нее четыре руки?

Моргнув вновь, она попыталась их пересчитать. Одна, вторая, третья, четвертая. Четыре руки. Как это?

~ Секундочку, ~ подумала, уже не настолько сонной частью мозга, ~ Две из этих рук явно руки от парня. А я сейчас девчонкой, ведь так? ~

Глянув вниз, Ранма подтвердила оба предположения. Да, она определенно она, и да, явно мужские руки массировали ее подтверждения того, что она — она. Ощущения от осторожных, но настойчивых манипуляций с ее грудями, объединяясь с сонливостью и общей ее расслабленностью, совокупно не давали ей придти к очевидному заключению.

Ранма вздохнула.

~ А вообще-то это даже и мило ~ сонно подумала она, потягиваясь вновь и ероша пальцами свои волосы. Потягивание лишь увеличило площадь контакта с другими руками. ~ Нет, как-то странно, но все равно мило ~

Мужские ее руки расстегнули верхние пуговки короткой ночной рубашки, обнажив груди, и теперь взялись за них напрямую. И пока эти две запасные руки Ранмы мягко и ловко массировали груди Ранмы, кончиками пальцев они ущипнули ее за отвердевшие соски. Судорожно вздохнув при неожиданном наслаждении, Ранма позволила воздуху тихо выйти.

~ Ничего себе…~ подумала Ранма, когда очередной вздох сорвался с ее губ. Она чувствовала, как общая температура комнаты подымается. ~ Да уж, это уже нечто ~

Полусонно две свободные, девчачьи, руки Ранмы сами по себе принялись опускаться, по пути пропуская пупок, желая заняться другого рода раздражением, только что всплывшим на поверхность. И лишь за этим осознание обрушилось на нее.

Четыре руки.

У нее не было четырех рук.

Ни у кого не было четырех рук.

Выпучив глаза так, что они готовы были выпасть наружу, Ранма взвизгнула, очень даже по-девчачьи, и неожиданно обнаружила себя цепляющейся за потолок. Глянув вниз, с лицом залившимся краской, она насупилась, увидав Футану-парня, сидящего на том месте, где только что находилась она, и с руками, повисшими в воздухе на том месте, где это до этого были груди Ранмы.

— Какого черта ты здесь делаешь?! — потребовала ответа Ранма, уставившись вниз.

С широченной улыбкой на лице Футана задрал голову. — Говорю тебе "С добрым утром", — невинно заметил он, — Мне показалось, что небольшой массаж станет отличным началом нового дня.

Глаза Ранмы сузились — Вон.

— Ну чего так уж сразу? — отозвался скромняга, — А мне, кстати, нравится это вид.

— Вон, — повторила Ранма, уже громче.

— Стыдливость тебе не идет, с такой-то грудью…

— Вон! — Ранма уже едва не орала.

Скрестив на груди уже женские свои руки, Футана надулась. — Ну, так неинтересно. Плавно поднявшись из насиженного гнездышка на кровати Ранмы, она уставилась на рыжую, свисающую с потолка, и лицо ее стало неожиданно серьезным. — Но, полагаю, есть кое-что, что тебе, думаю, нелишним будет узнать.

Ранма заморгала, обезоруженная неожиданной серьезностью Футаны. — Что это?

Серьезную мину тут же смело широченной ухмылкой. Потянувшись, она ущипнула Ранму за попку, ничуть не прикрытую ее тонгом, и выставленную на всеобщее обозрение позой, занятой ею. Неожиданное нападение заставило Ранму особо громко взвизгнуть, и, непроизвольно выпустив потолочную балку, шлепнуться назад на постель, а потом еще и подпрыгнуть, ойкнув.

— Задница у тебя — потрясающая, — и хихикнув, Футана покинула Ранмочкины "покои"

А Ранма так и осталась лежать на постели, кипя, и думая немыслимое. ~ Да она хуже самого Хаппосая! ~ Когда гнев же ее унялся до простого раздражения, Ранма внезапно поймала себя на том, что рассеяно массирует свои груди. Остановившись, моргнув, она медленно потерла их вновь. Затем отдернула руки и зарделась.

* * *

На перемене Ранма двинулась вдаль по коридору, направляя свои шаги туда, где ни одна мужская нога не ступала ранее — в земли неизведанные — в дамскую комнату. Только начав ходить в Коматтане, Ранма первоначально пыталась терпеть до тех пор, пока не доберется до дому, но после первых двух недель, она достаточно раскрепостилась в своей девчачьей форме, чтобы дозволить себе роскошь использования школьного туалета. Попутно Ранма обнаружила и что само восприятие ею проклятого ее вида также принялось меняться. Перемена среды, окружающей ее, привела и к переменам в ней самой.

Там, у Тендо, ее девчачья форма считалась проклятьем и бременем, что она обязана была нести. У Тендо проклятая версия Ранмы была немужественной, отвратительным извращением, слабой — неприемлемой. Оглядываясь назад, Ранма запросто могла видеть по тому, как Тендо себя вели, что никто из них, даже Касуми никогда не примут ее такой, какая она есть. И хотя Касуми вела себя, как и подобает учтивой хозяйке, всерьез она никогда даже и не думала о том, чтобы помочь Ранме справиться с тем, через что ему/ей приходилось проходить, и, в итоге, Ранме приходилось страдать в изоляции.

И вдруг, неожиданно Ранма осознала, что была отвергнута Тендо с первого же дня, и что лучше с того времени так и не стало. Нет, конечно, были моменты, да именно моменты, выглядевшие поворотом к лучшему, но в итоге они так ни к чему и не приводили. И все это мало помалу, незаметно, крупинка за крупинкой, подтачивало уверенность в себе, заставляло компенсировать чрезмерной "мужественностью" — в основном драками или поединками, затеваемыми исключительно ради того, чтобы доказать себе, что он все еще парень. И лишь после этого ее самоуважение позволяло себе воспрять.

Толкнув дверь туалета, Ранма вошла внутрь.

~ Здесь, с Шимеру у меня нет проклятья, ~ думала Ранма, входя в одну из свободных кабинок, ~ Для них это всего лишь вариация их собственного состояния ~

Ранма взгромоздилась над унитазом в японском стиле, которыми снабжена была школа.

~ Странно, ~ продолжала думать Ранма, ~ Я все еще я — проклятье особо меня не изменило. Я по прежнему лучше всех, кого только знаю, но, тем не менее, не горю желанием доказывать это ежечасно, как раньше ~

Закончив свои дела, Ранма спустила воду. По какой-то странной причине шум льющейся воды отозвался в ее душе какой-то дзенской безмятежностью.

~ Может, я, наконец, начинаю находить себя — или… понимать, что я хочу от жизни. Я — для себя, а не для кого-то там еще ~

* * *

Эта конкретная суббота не являлась учебным днем, так что Ранма в данный момент завершала головоломный набор ката на удобно расположенном неподалеку пустыре. Утеревшись полотенцем, она как раз собиралась вернуться назад к Шимеру, завтракать. Тренировка была именно тем, что надо, чтобы выкинуть из головы утреннее раздражение, причиной которому была все та же Футана. Снова.

Этим утром, проснувшись, Ранма обнаружила в постели рядом с собой Футану, свернувшегося калачиком, и в чем мать родила. Имея опыт проникновений в его постель Шампу, Ранме, пожалуй, стоило бы, и привыкнуть к подобному, но Футана находила свои способы действовать ей на нервы так, как никто другой до этого.

Неожиданно для себя Ранма обнаружила, что действия Футаны вполне могут одновременно являться и пыткой, и странного рода удовольствием, от которого становится еще хуже.

Ранма все же сумела выкинуть сонную, но по прежнему не унимающуюся Футану из комнаты, прежде чем переодеваться. По крайней мере, в этот раз Футана была достаточно сонной, чтобы держать свои руки при себе, к несказанному облегчению Ранмы, но, временами, она не на шутку задумывалась, чего это Футана такая, какая она есть. Но было и в этом всем и кое-что большее, беспокоящее Ранму, большее, чем просто действия Футаны. Ее собственны чувства в ответ на эти ее действия.

~ Она ведет себя как… извращенец, ~ размышляла Ранма, наблюдая за тем, как краешек солнца показался из-за соседней крыши. ~ Но тем утром… ~ мысленно Ранма вернулась в утро "массажа", устроенного Футаной. ~ Мне было приятно… но я же парень… но… ну да, мне было хорошо. Это неправильно? Неправильно, когда мне хорошо так? ~

Ранма потрясла головой. Все эти мысли ни к чему хорошему не приведут. Футана явно пыталась достать Ранму, выбивая ее из колеи, лезя ей в голову, лезя к ее телу, и это у нее сработало. И черта с два Ранма спустит кому проигрыш из-за… из-за… в общем, она ей все равно отплатит. Много кто ранее мог ее перемудрить, но все равно она не проигрывала.

Проигрыш?

А был ли сам бой?

— Мне точно надо всем этим толком подумать, — проворчала Ранма. — Все это затягивание ни к чему хорошему не приведет.

— ПРЕЗРЕННЫЙ РАНМА! ГОТОВЬСЯ ВСТРЕТИТЬ КОНЕЦ СВОЙ ДНЕСЬ!

Ранма заморгала, увидав своего клыкастого вечного соперника, и временами друга, приземлившегося перед нею. Это явно было не обычное его приветствие, к которому она привыкла и даже ценила, так что Ранма принялась гадать, где это он умудрился потеряться вновь. Заметив, что он явно чем-то выбит из колеи, Ранма решила в кои-то веки попробовать быть с Рёгой подобрее.

В это время теряющийся парень снял тяжелый зонтик с верха своего рюкзака, и приготовился к бою.

— Привет, Пи.. то есть Рёга, как делишки? — полюбопытствовала она. Она решила, что лучше будет не дразнить Регу как обычно. Отчего-то ей показалось это как-то по… детски?

— Из-за тебя, — начла Рёга, — Я видел…

— Дай угадаю, — пошутила Ранма, прервав Рёгу выставленной ладонью, — Видел ад.

Рёга злобно помотал головой.

— Детройт?

Еще одно мотание головой, в это раз поактивнее.

Ранма призадумалась, ~ Хммм… Не так плохо как Детройт, но хуже чем ад. Чем бы это могло быть? ~ Приподняв бровь, Ранма попробовала вновь, — Уж не попался ли ты вновь Азусе, как ее маленькая Шарлотта?

— НЕТ! — заревел Рёга.

Наморщив лоб в раздумье, Ранма стала на диво миленькой. — Ладно, — наконец сказала она. — Сдаюсь.

Рёге явно пришлось собираться с духом, чтобы произнести это. Чуток подрожав, словно борясь сам с собой, он, наконец, заговорил в стиле, что-то подозрительно Ранме напоминающем.

— Кара небесная медленна, но неотвратима. Благодаря презренному существованию твоему, оскверняющему и губящему саму природу и дух этих величавых и праведных земель, — с пафосом заявил Рёга, — Я, Рёга Хибики — Пологий Холм из Неримы, повергну тебя ниц во правосудия имя!

Ранма тупо уставилась на Рёгу, воздевшего зонтик ввысь, к небесам. В отдалении громыхнул на кочке мусорный грузовик, звуча подозрительно похоже на гром. Нахмурив брови, Ранма попыталась разобраться в сказанном Рёгой; ей показалось или он говорил подозрительно похоже на…

— Куно? — неверяще произнесла Ранма, — Ты что, брал уроки у Куно, или еще чего?

— ОТНЮДЬ!!! — громыхнул Рёга, — По деяниям гнусным твоим, потерянным себя я нашел в залах благородного Куно Татеваки-доно, не менее чем недели на две! И ныне, увы, манеры речи мои навек изменены жутким опытом сим!

Молчание вновь повисло в воздухе, пока Ранма все продолжала неверяще разглядывать Рёгу. Долгая пауза все тянулась и тянулась, пока, наконец, неизбежным порывом ветра между ними не пронесло перекати-поле. Птички продолжали щебетать, как и обычно, собаки выли еде-то вдали, и откуда-то издалека доносился плач ребенка.

— Э-э… ты пробыл в комнате Куно… э-э, две недели и он тебя даже и не заметил??

— Уж поверь мне, нет! — сорвался Рёга. — Гром Небесный настоль занят был, сплетая сонеты в честь двух возлюбленных его, что присутствие мое незамеченным для него прошло.

Бровь Ранмы принялась дергаться. Она отлично знала, кем были эти двое возлюбленных Куно, и она уж точно обошлась без знания того, что неделями напролет тот кропает им серенады, поэмы или как там их… Кроме того, она уже начала опасаться за Рёгу.

— И коль уж отыскал я тебя, мой презренный враг, готовься, ничтожнейший, к тому, что побью я тебя жестоко! — полыхнула вспышка, и Рёга изогнулся в очередной странно выглядящей позе.

— Секундочку! — возмутилась Ранма, скрещивая руки на груди. — Каким это образом то, что ты умудрился потеряться в комнате Куно — моя вина, если мы с тобой уж чуть ли не месяц не виделись?!

— Сие — ТВОЯ ВИНА! Ибо за тобой я следил на поле чести, — объявил Рёга, в очередном преисполненном драматизма жесте вздевая вверх зонтик, подобно боккену — кстати, это опять не сработало, придав ему довольно глуповатый вид. — Зря как используешь ты презренную магию свою, дабы возвыситься над оппонентами своими.

— Что?

— Я видел, как ты выделываешься перед каким-то парнями, красуясь своими приемчиками, — с немалыми усилиями выдохнул Рёга, потея и стискивая кулаки.

— О.

— И затем, стоило мне ринуться к тебе, дабы праведный гнев небес обрушить на тебя, вновь использовал презренную магию свою ты, дабы исчезнуть пред мною.

Наморщив лоб, Ранма расшифровала его слова, — Другими словами, ты увидал меня помогающим клубу Боевых Искусств, попытался пойти за мной следом и потерялся?

— Да! — раздраженно заорал Рёга.

Вздохнув, Ранма потерла виски. А она уже начинала было привыкать к отсутствию в ее жизни всего этого… безумия, сваливающегося каждодневно и уже начинавшего сводить ее с ума. И хотя отвлечься немного ей бы не помешало, Ранма чувствовала, что в данный момент разбирается с более важными вещами, чем Рёга, и ей не особо хочется с ним драться. Ей было ясно, что Рёга был… находился под влиянием стресса, вызванного злоключениями в поместье Куно, а после нескольких недель в относительном здравом обществе семьи Шимеру Ранма постепенно начинала осознавать, сколь безумной была ее Неримская жизнь.

Одна из тех причин, кстати, по которой она так страшилась грядущего визита к ее матери в дом Тендо на следующих выходных. Рёга же, казалось, заявился сюда специально, чтобы ей об этом напомнить.

— Слышь, чувак, — спокойным тоном заметила Ранма, — У меня нет времени на всю эту чушь. Мне пора назад к Шимеру.

— Вот как? Презренный чародей, наконец, показал свое истинное обличье, струсив пред мощью Рёги Хибики, Пологого Холма Неримы?

Веко Ранмы задергалось еще больше. Нет, не оттого, что ее только что назвали трусом, хоть и образно, но скорее оттого, что Рёга звучал еще хуже Куно, когда бы то ни было. И она вздохнула. — Ага, точно, как скажешь.

Она все еще надеялась обойтись миром, — Слушай, ты, случаем, не голоден? Потому как мама Шимеру обычно готовит жуть сколько еды.

— Воистину не нуждаюсь я в пище телесной в данный момент, но благодарю за столь щедрое предложение, — последовал пугающий ответ Рёги, и он вновь взмахнул зонтиком. — Но достаточно разговоров сих! Вступим же в смертный бой!

— О, господи.

* * *

Выбив дурь из "Пологого Холма Неримы" Ранма возвращалась назад к Шимеру. Даже после этой задержки было еще довольно рано, и, несмотря на то, что она была немного уставшей, это было неплохо. Бой доказал ей, что она по-прежнему лучший боец в округе. В принципе бой был неплохим, и они даже умудрились не особо-то и попортить окружавшие их здания — само по себе подвиг. В конце бой окончился, как и обычно, победой Ранмы, в этот раз использовавшей вариацию Хирю Сетен Ха, пославшую Рёгу полетать.

Попутно она надеялась, что Рёга не улетит назад к Куно. Никто не заслуживал подобной участи, и одного Куно-подобного психа было уже чересчур.

* * *

По-быстрому приняв душ, Ранма вошла в гостиную. После всех этих утренних разминок Ранма изрядно вспотела, а, навешав вчера Реге, внезапно обнаружила, что скучает по утренним разминкам с батей. Заодно она обнаружила, что полноценный сон ночью, не беспокоясь о каких-либо идиотских нападениях рано поутру под видом "тренировки бдительности" вообще творит чудеса.

Ранма обнаружила, что расслабиться в кои-то веки не так уж и плохо, вместо того, чтобы без перерыва реагировать на череду безумств, большую часть которых она при всем желании не могла разрешить толком. Мало того, должный отдых по ночам на диво хорошо сказался на ее внимании в классе, свидетельством чему была повысившаяся успеваемость.

— Ранма, — позвала Шимеру-мама из кухни, — Не могла бы ты поднять Футабу к завтраку? Если вы собираетесь отправиться с Мисаки по магазинам, вам стоит выйти пораньше.

— Разумеется, Шимеру-сан, — отозвалась Ранма, ринувшись вверх по лестнице.

Уже двигаясь по коридору, Ранма осознала кое-что: за исключением показа ей, что в доме где в первый же день, она ни разу не была в комнате Футабы, и уж тем более не помнила, которая из них его. И, не желая еще раз столкнуться с Футаной, считая, что одного раза за утро ей вполне достаточно, она изобрела беспроигрышную стратегию.

~ Футаба — парень ~ обосновала Ранма, ~ То есть я смогу определить его комнату, просто глянув на нее ~

Подойдя к первой же двери, Ранма с опаской открыла ее. Засунув голову внутрь, она подождала, пока глаза ее привыкнут к полумраку в комнате. И то, что она обнаружила внутри, послало ее в штопор.

~ Ничего себе… ~ подумала она, ~ Чтоб у Футабы да такая комната…~

Да, в комнате определенно обитал парень — жуткий бардак, журналы и грязная одежда раскиданы по полу. Стены и даже потолок залеплены плакатами с девушками. Но не просто девушками, а голыми девушками. И не просто голыми девушками, а неотцензуренными плакатами голых девушек, с достаточным количеством пикантных деталей, чтоб аж кровь носом пошла.

~ Интересно, а Мисаки знает, что Футаба… такой? ~ и уже более гневно подумала, ~ У него есть такая, как Мисаки, и он навешал… все это? Да это все равно, что ее обманывать, или еще чего! В жизни б и в голову не пришло, что он такой… УРОД!!!~

Входя в комнату, Ранма осторожно переступала через кучки мятой одежды и прочего хлама, разбросанного по полу. Она едва не поскользнулась на глянцевом девчачьем журнале, двигаясь к постели и сопяшему под одеялом холмику на ней.

~ Надо будет с ним на эту тему поговорить ~ ожесточенно думала Ранма в своем скором и "праведном" гневе, ~ Да как он может клеить на стены такое, он что даже и не думает о чувствах Мисаки? ~

Шальная мысль залетела ей в голову: Что если Мисаки об этом узнает, разозлится и бросит Футабу? Сможет ли Ранма занять его место? Ранма окаменела от одной это идеи — и тут же заклеймила себя последними словами за столь предательскую по отношению к своей новой подруге мысль. Мисаки была замечательной девчонкой, но она… любила Футабу, несмотря на его "осложнение".

~ Мисаки счастлива с Футабой ~ несколько ревниво подумала Ранма, ~ Она любит его какой он есть, в каком бы виде он не был… ~

Ранма застыла вновь на полушаге и глаза ее округлились. Нет, не от мысли, но скорее от чувства. Ревность? Нет. Она была выше всех этих глупостей, ведь так? Быть того не может, чтоб она ревновала — глупости какие. Но все равно, после подобных встрясок Ранме потребовалось время на то, чтобы прийти в себя и передернуться, прежде чем промаршировать к постели и встряхнуть того, кто на ней лежал.

— Футаба! — заявила она чуть громче, чем пожалуй следовало. — Футаба, вставай.

Холмик под одеялом простонал.

— Футаба, — настаивала Ранма, — Вставай!

Следующий стон был погромче, но ничто не указывало на то, что Футаба собирается подыматься.

— Блииин, — проворчала Ранма, тряся холмик вновь. — Да она еще хуже Набики. Подъем!

— Ы? — раздался голос из-под одеяла.

— Пора вставать, — сказала Ранма, — Твоя мама сказала, завтрак готов. Давай, завтракаем по-быстрому и идем встречать Мисаки, мы же сегодня идем по магазинам, помнишь?

Подергивающаяся рука кое-как выползла из-под одеяла, и внезапно ухватила Ранму за запястье. И, прежде чем Ранма успела запротестовать, ее швырнуло на кровать, а холмик перекатился вбок. И не успела Ранма придти в себя, как оказалась на, да к тому же и лицом к лицу с очень даже голой Футаной.

— Ч-чего это ты здесь делаешь? — заморгав, спросила изумленная донельзя Ранма, пытаясь игнорировать груди Футаны, прижимающиеся к ее собственным. Это было не так уж и сложно, поскольку внимание Ранмы всецело было захвачено сияющими глазами Футаны и теплым ее дыханием, ласкавшим щеку Ранмы. Это было неожиданно… приятно?

— Что я здесь делаю? Это моя комната, — непринужденно отвечала Футана, одной рукой проникая под рубашку Ранмы, другой — обхватывая её ягодицы, совершенно не защищаемые скрывающимся под юбкой тонгом. — Решила с утра поразмяться?

— Нет! Я уже закончила свою разминку! — запротестовала Ранма, почти, но не совсем невинно, пытаясь освободиться от вездесущих рук сестры Футабы. — Мне показалось, что это комната Футабы! Эй, отстань от меня!

— Ладно, — вздохнула Футана, талантливо изображая разочарование, а затем, изогнув бровь, ухмыльнулась. — Но только если ты кое-что для меня сделаешь. Скажи "О".

— Чего? — озадаченно выдавила Ранма.

— Просто скажи "О", — невинно сообщила Футана.

Просьба выглядела несколько необычно, но Ранма не нашла в ней ничего такого нехорошего. Вздохнув, Ранма дернула плечом, и открыла рот. — О.

И незамедлительно губы Ранмы были пойманы губами Футаны. Глаза Ранмы выпучились и едва не вывалились из глазниц, когда к губам добавился еще и язык. Оборот событий определенно становился очень даже интересным, а температура в комнате явно поднялась.

Никогда в жизни Ранму так не захватывали врасплох с тех самых пор, со времен Микадо Санзенина на катке. Поцелуй Футаны, однако, был страстным и горячим, подымая знакомство Ранмы с поцелуями на абсолютно новый уровень. По сравнению с этим, ныне поцелуй Санзенина казался чем-то вроде обслюнявливания дурной собакой. Часть мозгов Ранмы, отвечающая за мышление, избрала это момент, чтобы взять отпуск, свалив, к примеру, на пляж, дозволив другой части их части перехватить контроль. Произошедшее же далее было шокирующим, неожиданным и порождающим ураган эмоций для парня, обращающегося девчонкой: она вернула поцелуй.

И так и продолжалось несколько долгих сердцебиений.

— Очень даже неплохо, — раздался голос Футаны, когда губы их разошлись. — Особенно если тебе помочь.

Затем Футана спихнула ошеломленную и пребывавшую в ступоре Ранму с себя, и дотащила до двери.

— Возвращайся, когда решишь, что тебе это нравится, — игриво сказала она, и шлепком по заднице послала Ранму в коридор.

Ранма стояла в коридоре, пытаясь понять… в общем, то, что ей позарез нужно было понять во всем этом. Ее целовали и раньше: Поцелуй смерти, поцелуй брака, односторонний слюнявый чмок Санзенина, ну и прочие, которых она толком даже и не помнила. Но никогда прежде ее не целовали так страстно, сногсшибательно, так что тапочки дымились, так что после ей казалось… что хочется еще?

И Ранма побрела по коридору далее, шатаясь, как пьяная, и кое-как добравшись до нужной комнаты, в этот раз не стала просовывать в нее голову, а просто как следует постучала. Донесшийся изнутри ответ подтвердил, что Футаба уже на ногах и будет внизу через минуту.

Развернувшись и направившись к лестнице, Ранма пришла в себя достаточно, чтобы оправить одежду, перекособочившуюся в ходе ее контакта с Футаной. Сделав глубокий, успокаивающий вдох (и выдох), она прошла по идеально ровной прямой непосредственно к лестнице.

Она все пыталась разобраться с тем, что произошло, не только с Футаной, это было ясно даже ей, сколь тупой она не была, но и с нею самой внутри. Да, это правда, что какие-либо чувства в этой сфере были или редкостью, или вообще не существовали в жизни Ранмы и до, и особенно после проклятья. Она практически уже оставила надежду, что хоть кто-нибудь захочет полюбить такого меняющего свой пол уродца как она. Но она встретила Футабу и Мисаки и внезапно обнаружила, что надежда воспряла вновь. Если такая как Мисаки могла принять Футабу и его "необычность", то, может быть, есть и другие, вроде Мисаки, что примут и Ранму с проклятьем? Может быть, кто-нибудь, где-н